На семи вестрах

Кто бы мог подумать, что такая дружная и крепкая семья, в которой было 15 детей и двое любящих родителей, распадётся-рассыпется, а в доме, где совсем недавно звучали детские голоса, будут валяться головешки и стоять обгоревшая мебель…

Кто бы мог подумать, что мать-героиню, награжденную за воспитание детей орденом Почёта и орденом Святого царевича Дмитрия, будут лишать родительских прав за то, что «воспитанием своих несовершеннолетних детей не занимается и материально их не содержит»…

А ведь ещё каких-то пять лет назад фамилия Кольпиковых «гремела» даже не на область — на всю страну. Семейный детский дом, в котором воспитывались шестеро своих детей и 9 приёмных, ставили в пример. Приезжали перенимать опыт.

Как всё начиналось

— У нас с Еленой уже трое мальчишек было: Олег, Женек и Саша, когда произошло это страшное землетрясение в Армении, — рассказывает Александр Николаевич. — Тогда сказали по телевизору, что много детей остались сиротами. И я предложил супруге: «Давай возьмём и воспитаем ребёночка для Бога»…

Написали заявление, отнесли его в отдел по опёке. Но потом Кольпиковым сообщили, что детей из Армении в украинские семьи отдавать не будут. Зато есть начинание — организовывать повсеместно семейные детские дома. Так что, если есть желание взяться за воспитание детей-сирот, то, мол, можете попробовать. Желание было.

Первым в семью пришел десятилетний Серёжа из детского дома. Потом один за другим появились Славик, Николка, Алёша, Инна, её родной брат Артур, Ваня, Кристина и Женя-девочка (её так и называли, потому что был еще и родной сын, тоже Женя, Женек).

— Елене моей, конечно, тяжело приходилось. Попробуй-ка утром встать, на 17 человек поесть приготовить, потом они в школу уходят. Тут тарелки вымыть и обед сготовить, потом — стирка, уборка. Затем ещё трое детей у нас родилось — Коля, Дима, Денис. Елена — то в роддоме, то с грудным ребёнком на руках. Я работал, старшие дети помогали. У нас крепкое хозяйство было: 30 голов свиней, другая еще живность.

Дети почти сразу начинали называть приемных родителей мамой-папой. Было, вспоминает Александр Николаевич, конечно, непросто — попробуй-ка подними на ноги 12 пацанов. Бывало всякое: и разборы на родительских собраниях в школе, и объяснения, почему лазают по карманам в школьной раздевалке… Воспитательные беседы, и прочая и прочая… Трудное время: в магазинах продуктов не было. Семья отчитывалась за каждый выданный ей на детей грамм по специальной ведомости… Потом Кольпиковых награждали орденами — Почёта и Святого царевича Дмитрия. Дети вырастали, женились, выходили замуж: одну за другой сыграли 12 свадеб. Стали появляться внуки. И всё было замечательно.

Разрыв

— Дети выросли, всех мы на ноги поставили. Я горжусь тем, что никто из них ни в тюрьму не попал, ни на панель. Все профессию получили, работают. Только Олег вот, любимый Еленин Олег…

Старшего сына Олега, сына Елены от первого брака, нашли мёртвым в его собственном доме. Рядом валялась в клочья разорванная записка, в которой он прощался с родными, просил в своей смерти никого не винить и объяснял, что отравился таблетками сам; из-за своей девушки, которая незадолго до этого умерла от передозировки. От тех же самых таблеток.

— А Елена, она сразу как-то изменилась… Я, конечно, её понимаю, Олега она очень любила. Когда случилось все это, уехала в столицу, устроилась там гувернанткой к богатым людям. Они её даже за границу с собой брали. Я очень за неё рад был… Дети наши со мной остались — Денис, Дима, Коля. Только что-то на меня с того времени напасти одна за другой посыпались…

Подсобное хозяйство Кольпиковых развалилось, скотины не осталось; попробовал Александр заняться бизнесом — завёл кафе, да и тут не срослось: налоги, рэкет… Кафе Александр поменял на новенькую «Волгу» — решил заняться частным извозом. Всего через месяц посадил в машину пассажира, подрядился везти до Одессы.

— Я ему: «Садись вперед, рядом со мной». А он: «Не хочу»; сел на заднее сиденье. Едем молча. А я спиной уже беду чувствую. Тут он говорит: «Останови здесь, в леске»; ну, как будто приспичило ему. Я шестым чувством каким-то понял, что если в леске остановлю, то и останусь тут навеки. Нажал на газ — воинская часть недалеко. Только, думаю, успеть бы…

Почти успел — вот она, воинская часть показалась за деревьями; только почувствовал сильнейший удар сзади по голове, вывернул руль, врезался в бетонное заграждение и потерял сознание.

— Конечно, его не нашли, пассажира моего. У милиции разные версии были. Да мне от этих версий — что? Восемь месяцев в постели провалялся, врачи собирали меня по косточкам. «Волга» — заработок мой единственный, тоже вдребезги. За неё всего 500 баксов дали. Назанимал ещё, купил вот эту «шестёрочку», вся скрипит, ремонтирую через раз.

Пожар

— С женой пришлось развестись. Ну что ж поделаешь, раз судьба такая… Через год я встретил хорошую женщину — Татьяна у меня медработник. Она и с мальчишками хорошо…

В крещенскую ночь нынешнего года Александр с детьми был в доме у своей 80-летней матери. Надо, говорит, ухаживать за ней — инвалид первой группы.

— В нашем доме оставались Женек со своей семьей, да Елена — она как раз из столицы приехала погостить…

О том, что дом полыхает, Александр узнал от приятелей-таксистов, которые проезжали мимо и сразу с сотового позвонили ему. Александру стало плохо.

— Утром пошел смотреть… Пожарные проливали тлеющие головешки. Дом был не застрахован. И куда нам теперь? Ни кола ни двора… Мать нас, конечно, на улице не оставит — но её дом, сами видите: комнатёнка 20 метров и кухонька. Вот ещё отгородили место за печкой — кровать поставили.

А на следующий день, 19 января, на заседании комиссии по делам несовершеннолетних района начали рассматривать вопрос о лишении Елены Васильевны родительских прав…

Куда уехала Елена, Александр Николаевич не знает. Как жить дальше — не знает тоже. У мальчишек, говорит, даже учебники сгорели. А на новые денег нет. Ну а выросшие дети? Почему не помогут?

— Да им самим ещё помогать и помогать надо. Семьи-то молодые. Трудно всем. …Я на жалость не хочу давить. Как сложилось, так уж и сложилось… Раньше-то нам и ордена вручали, и приезжали чуть не каждый день — радио, телевидение. По центральному телевидению наш детский дом показывали. А теперь куда ни обращаюсь — отказ. Выделили нам сотню гривен. А в райсобесе сказали, что денег нет и не будет, у них такие заявления на материальную помощь с августа 2004 года лежат. Лес на ремонт дома дают погорельцам только за деньги. А у нас их нет. Я ведь многого не прошу. Раньше всегда погорельцам помогали. Ну что нам эта сотня? Пусть хоть лесу выделят… А уж мы вчетвером будем заново хозяйство поднимать. Надо же заново на ноги становиться…

Александра Молодцова