История моей любви

Когда я учился в школе, мой дедушка Николай Дмитриевич Волгин частенько рассказывал мне о своей жизни. Будучи выпускником строительного института, он по направлению попал работать инженером в проектно-сметное бюро Сталинградского горкоммунхоза. Лицо деда всегда становилось задумчивым и печальным, когда он вспоминал о своей любви к Наташе и об их недолгой совместной жизни.

Дедушка умер в 1990 году и был похоронен в селе Николаевского района. Я видел, как за несколько минут до смерти по его морщинистым щекам текли слёзы, он бредил и звал Наташу – свою единственную любовь.

Сегодня мне бы хотелось привести выдержки из дедушкиных дневниковых записей. Возможно, для кого-то из современных молодых людей они станут одним из первых уроков жизни и любви, а также помогут понять, сколько несчастий принесла война влюблённым.

«В марте 1941 года меня направили на кондитерскую фабрику, чтобы составить план переоборудования коммуникаций одного из цехов. Старшим мастером была Наталья Николаевна Панова. Когда я впервые увидел Наташу, меня сразу, словно магнитом, потянуло к ней. Чуть выше среднего роста, стройная, с большими чёрными глазами, длинными каштановыми волосами, прямым греческим носиком и пухлыми губками она показалась мне просто красавицей. Я в те годы увлекался поэзией, сам сочинял стихи, неплохо рисовал. Моё стихотворение, посвящённое ей, и набросок тушью её портрета, наверное, сыграли не последнюю роль в том, что она откликнулась на мою просьбу о первом свидании. Потом было второе, третье…. Стояла весна. И наше влечение друг к другу не остывало – напротив, любовь разгоралась всё сильнее.

В середине июня мы подали заявление в ЗАГС, но через неделю началась война. Она перевернула, думаю, не только наши планы. Я был оставлен по брони, как специалист, который нужен для работы в тылу. Отец Наташи ушёл на фронт. Одним словом, стало не до свадьбы. Тем не менее, в ноябре с согласия матери моей невесты я переехал к ним жить.

Наступил июль 1942 года. Наташу отправили на тыловые работы по укреплению линии обороны города. С приближением врага появилась необходимость в создании аварийно-восстановительного батальона, куда я был зачислен на должность замначальника мастерских. 2 августа меня с двумя помощниками направили на противоположный берег Волги в лесной затон недалеко от озера Маслово для ремонта коммуникационной линии. Не успели мы приступить к работе, как прорвавшиеся немецкие бомбардировщики начали сбрасывать бомбы. Послышались стоны и крики первых раненых. Осколком ранило и меня — в руку.

После ранения меня на неделю освободили от работы, и я задумал пойти к Наташе на окопы. Я очень соскучился по её ласковым и любимым глазам. Сев в пригородный поезд, я вышел на площадке «Бекетовская» и пошёл дальше по шпалам по направлению к окопам. Солнце стояло в зените и безжалостно жгло. Где-то вдали послышался гул моторов. Это были немецкие мессершмиты. Они начали сбрасывать бомбы на пригородный поезд. Я побежал к канаве, но в это время не столько услышал, сколько ощутил всем своим телом тяжёлый, давящий шум чего-то громадного, падающего сверху, и потерял сознание. Пришёл в себя в каком-то домике на раскладушке. Оказалось, что я получил контузию средней тяжести, и только через неделю смогу подняться на ноги.

Но уже через три дня я решил идти дальше к окопам, где находилась милая моему сердцу Наташенька. Пятикилометровый путь после контузии показался бесконечным. Несколько раз, выбиваясь из сил, я валился на землю, но потом опять вставал и двигался под палящими лучами солнца. Ноги не шли, голова кружилась. Всё тело тряслось, как в лихорадке, но желание увидеть Наташу было сильнее всего.

К окопам и траншеям я приблизился, когда уже начало темнеть. Вдали стояла группа женщин. Я заметил, как одна из них, вскинув бинокль к глазам, долго что-то рассматривала, а потом рванула ко мне. Ещё несколько мгновений – и передо мной стояла Вера, наша общая с Наташей знакомая. Мы дружески поздоровались и я, улыбаясь, спросил: «А где Наташа?» — «Наташа? – то ли удивилась, то ли испугалась Вера, отступив на шаг назад. – А, Наташа! А ты разве не знаешь? Тебе что – никто ничего не сообщил? Ведь два дня ещё как уехал курьер, который нас связывает с родственниками в Сталинграде».

«Говори скорее, что случилось?», — почти закричал я и почувствовал, что каменею. Слёзы ручьями потекли по лицу Веры. Заикаясь, она тихо сказала»: «Нет больше Наташи». Наступило тягостное молчание. Потом Вера заговорила: «Три дня назад это случилось. Наташа была старшей среди приехавших на тыловые работы с кондитерской фабрики. Она как раз обходила траншеи, когда в небе появились немецкие самолёты и начали сбрасывать бомбы. Одна из бомб угодила в Наталью. Прямое попадание. От неё ничего не осталось».

Страшное известие поразило меня, как удар молнии. Я долго и неподвижно стоял, видимо, до конца не понимая, что всё же таки произошло. Потрясённый внезапно обрушившимся горем, я почти в беспамятстве возвратился в город.

…Вскоре я покинул Сталинград. Шла война. Я попал в оккупированное Запорожье. Выполняя задание Родины, работал на одну из немецких фирм. После войны в Сталинград не вернулся. Причина всё та же: Наташа – милый мне человек – не покидала мою душу и сердце. Женился я в 1947 году. Но ещё одну настоящую любовь мне испытать больше не пришлось. Великая, святая и чистая любовь бывает только один раз в жизни. Это я знаю на своём примере».

Владимир Соломин