Как лесник стал детективом

Собственное расследование загадочной смерти друга привело лесника Леонида Мурасева даже на скамью подсудимых….

Почти шесть лет доморощенный сыщик ищет правду. При упоминании фамилии Мурасева некоторые сотрудники правоохранительных органов и судьи вздрагивают, что неудивительно: неугомонный Леонид Васильевич за минувшее время успел «доконать» множество инстанций, обить десятки порогов и написать целую кипу жалоб. Кто-то говорит, что у лесника «поехала крыша», вот он и сутяжничает. Однако уже не раз приходилось убеждаться в правоте Леонида Васильевича.

Самоубийство под вопросом

После выхода на пенсию Леонид Мурасев поселился в родной деревушке. Устроился лесником. Так бы и жил себе потихонечку одинокий бобыль, но угораздило его сунуть нос в совсем даже непростое дело.

15 июня 1999 года в собственном доме нашли мёртвого жителя Августа Шарова. В его груди, возле сердца, зияла рана, а на полу, под левой рукой, лежал нож. Уже через пять дней вышло постановление районного прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела. Как установила проверка, Шаров незадолго до смерти поддавал с односельчанином у себя дома. По словам собутыльника, в какой-то момент Шаров заговорил о самоубийстве, а затем, держа нож обеими руками, ударил им себя в грудь. Приятель в панике убежал, а когда к следующему утру проспался, то рассказал обо всём деревенским. Подъехавшие милиционеры не обнаружили в доме следов борьбы, на столе стояли недопитая бутылка водки и закуска.

Судмедэксперт установил, что причиной смерти Шарова явилась колото-резаная рана груди с повреждением сердца. «При ударе руками ножом в грудь Шаров мог сам себе причинить данное ножевое ранение», — предположили медики. «Мог — значит сделал», — решили в прокуратуре.

Оценивая произошедшее, Мурасев сильно усомнился в том, что Шаров сам наложил на себя руки. Августа видели в день трагедии, он был бодр и на самоубийцу не смахивал. Ремонтировал колонку, возил воду для полива огорода.

— Да и ножа, что нашли возле трупа, я никогда не видел в доме Августа, у него они были самодельными, а этот — заводской. Наверняка подложили под руку, причём под левую, а Август-то был правшой, — говорит Леонид Васильевич.

Вопросов у Мурасева имелась масса: почему не были взяты отпечатки пальцев с ножа? Да и тем ли ножом убили человека? А в том, что приятель убит, Мурасев не сомневался — овчарка покойного, Лада, была ранена в спину. Собака никого чужого и близко к дому не подпускала. Стало быть, убийца, чтобы прошмыгнуть мимо псины, ударил её ножом.

— Следствие не сочло нужным проверить факт ранения собаки, — продолжает Мурасев. — Надо было сразу проверить и собутыльника Шарова на причастность к убийству. Почему не проверили?

Если бы Леонид Васильевич размышлял обо всем этом про себя, не нажил бы он на свою голову столько неприятностей.

«Уважаемый Генпрокурор!»

Вскоре после гибели Шарова и отказа в возбуждении уголовного дела Мурасев начал «ябедничать» в разные инстанции, рассказывая о бездействии правоохранительных органов и называя имя предполагаемого убийцы. Писал в областную прокуратуру, УВД, даже Генпрокурору. Из столицы, как это водится, жалобу переправили «на родину» — мол, разбирайтесь сами. Из областной прокуратуры Мурасеву пришел ответ о том, что Леонид Васильевич расфантазировался, а собаку никто не ранил, поскольку вероятность нанесения удара ножом собаке проверялась следователем прокуратуры района и не нашла своего подтверждения.

Уж как проверял прокурор сей факт, нам неведомо, но в ноябре 2003 года корреспондент съездил в село, чтобы встретиться с вдовой Шарова. Нина Сергеевна рассказала, что известие о смерти мужа застало её в столице. Когда она приехала в деревню, на спине Лады меж лопаток была большая рана. Собака начала всего бояться. Тогда никто её не осматривал и раной не заинтересовался. Журналист в 2003-м собственными глазами видел Ладу и фотографировал её, хотя в районной прокуратуре ему сказали, будто бы псина сдохла. Похоже, прокуратура зарыла собаку преждевременно. А умерла Лада совсем недавно, этой зимой. Поглядеть на шрам на спине собаки возможностей было множество.

За минувшие годы сражений Леонид Васильевич стал почти профессиональным юристом — пришлось походить по разным инстанциям. Одних только повесток в суд набралось уже 63. Мурасев по памяти цитирует Уголовный кодекс, научился составлять разные жалобы. Только вот толку от них, похоже, маловато.

Истина где-то рядом

Хроника мытарств Мурасева — почти детективная история. Попытка добиться справедливости привела его на скамью подсудимых. В суд обратился тот самый мужчина, который последним видел Шарова живым, — мол, Мурасев распространяет ложные сведения о его возможной причастности к гибели Августа. Мировой судья района в апреле 2002 года признал Мурасева виновным в клевете и приговорил к штрафу в размере 70 «минималок». Однако лесника сей факт ещё пуще раззадорил. Оскорбленный Леонид Васильевич снова ринулся в бой: «Не получится заткнуть мне рот!» А заставить лесника замолчать пытались по-разному, вплоть до того, что его отправляли к психиатрам. Однако двумя медкомиссиями Мурасев признан совершенно нормальным. И разрешение на ношение огнестрельного оружия у него есть.

Первая маленькая победа состоялась 18 августа 2003 года, когда в райсуде было оглашено постановление о том, что действия прокурора, отказавшего в возбуждении уголовного дело по факту смерти Шарова, необоснованны. Прокурора обязали устранить допущенные нарушения.

Лишь в июле 2004-го, после нескольких судов, Мурасеву удалось доказать свою невиновность в клевете. Областной суд признал за лесником право на реабилитацию и обращение с требованием о возмещении имущественного и морального вреда. В конце 2004-го суд вынес решение о взыскании крупной денежной суммы с того, кому Мурасев был «должен» 70 «минималок». Получилось всё наоборот. Но до сих пор продолжается судебная тяжба, деньги Мурасеву не выплачены. Зато Леонид Васильевич получил из госказны 10 тысяч — таким образом прокуратура была вынуждена извиниться перед ним за незаконное привлечение к уголовной ответственности.

Сейчас Мурасев продолжает добиваться расследования дела о гибели своего односельчанина. Отступать уже нет смысла. Лесник обратился в областную прокуратуру и в ближайшие дни ждет официального ответа о том, займется ли хоть кто-то, наконец, этим «мёртвым делом». Он считает, что за укрывательство преступления и фальсификацию доказательств должны понести уголовную ответственность прокурор и следователь прокуратуры, а судьи — за вынесение заведомо неправосудных приговоров в отношении него. Продолжает Мурасев обращаться и в Генеральную прокуратуру, настаивая на проведении независимой проверки.

— Похоже, слишком много интересов переплелось в этой истории, иначе не пришлось бы мне натыкаться на столь сильное сопротивление, — говорит Леонид Васильевич. — Да кто ж захочет признаваться в своих ошибках или какой-то заинтересованности? Гораздо проще из меня сделать идиота. А уровень расследования преступлений в районе вызывает, по меньшей мере, недоумение.

Оксана Сойко